"Борода как признак свободы"
Древняя история пышной растительности
Кадр из фильма «Росомаха»
Борода или щетина? Щетина или гладко выбритое лицо? А если борода, то какая? Суворовская, шкиперская, имперская, эспаньолка — лишь малая часть способов носить растительность на лице. Томас Гоуинг, автор книги «Борода и философия», составил краткий исторический обзор глобального бородоношения, привел художественное деление бород по видам, объяснил физиологию бороды, и рассказал о роли бородачей в культуре и жизни разных стран. «Лента.ру» публикует отрывок из книги, которая выйдет на русском языке в издательстве «Альпина Паблишер» в конце октября.
ЕГИПТЯНЕ
Установив, что Борода является природным свойством мужского лица и что Создатель предназначил ее для различения, защиты и украшения, обратимся ненадолго к страницам истории и рассмотрим, как к Бороде относились в разные времена основные народы, древние и современные.
Первой нацией, которая приходит на ум, являются египтяне, изображавшие Бороды весьма своеобразной формы на памятниках своим богам, царям и простым людям. Бороды у богов вьются и идут вдоль всего овала лица; Бороды царей подстрижены в виде египетского дверного прохода и длиной в три четверти от «божественного» стандарта, а Бороды простых людей — в одну четверть, так что они почти квадратные. Похоже, дополнительная длина достигалась за счет прикрепления повязи, часто искусственной, и возможно, что египтяне, которые носили фальшивые волосы, как можно убедиться по парику, находящемуся в Британском музее, имели также и фальшивые Бороды. Некоторые полагают, что вышеупомянутое призвано лишь указывать на мужской пол на памятниках, но это опровергается изображениями мужчин без Бороды. Что они использовались не всегда, видно по величественной Бороде у Сфинкса, этого символа царской власти.
Утверждают, что жрецы этого древнего народа убирали каждый волосок со своего тела трижды в неделю, и в итоге они заставили людей брить как головы, так и лица; все рабы и слуги, даже иностранные, также обязаны были делать это. Это проистекало из некоей суеверной идеи чистоты, что подтверждается замечанием Геродота: «Ни один египтянин любого пола ни в коем случае не поцелует губы бородатого грека, не возьмет его ножа, вертела или котла, не отведает мяса животного, убитого его рукой».
Во время траура, однако, египтяне отпускали Бороду и волосы в знак печали.
ЕВРЕИ
Таковы были обычаи египтян, и крайне важно упомянуть теперь о евреях, поскольку в то время, к которому относятся наши первые знания о них как о народе, они пребывали в египетском пленении; сейчас принято полагать, что большинство практик, установленных Моисеем, являются отголосками египетских обычаев, от которых он жаждал избавиться. Можно ожидать от вдохновенного Законодателя, чьи возвышенные книги начинаются c громкого утверждения, что человек был сотворен «по образу и подобию Божиему», что любая попытка изменить естественные черты «дивных лиц людских» будет осуждена и прямо запрещена. Это указание звучит дважды, в первый раз — для всех людей: «…не порти края бороды твоей», другими словами, не меняй ее форму, которую Я, Господь, назначил! Второй раз — адресованное священникам, с прибавлением, что они не должны брить головы. Крайне важно вспомнить сакральные практики египетских жрецов, а равно и то, что Моисей обратил этот приказ к роду Ааронову, только что вышедшему из Египта, ибо он особо убедительно показывает, что бритье, даже если к нему прибегают, чтобы умилостивить божество высочайшим уровнем личной чистоты, когда человек приближается к его мистическому присутствию, прямо и однозначно запрещено. Это как если бы Господь сказал: «Что ты, о человек, думающий в своем тщеславном уме, будто я, Создатель, не знаю, какой вид тебе придать, богохульно считаешь, что можешь умилостивить меня, суеверно жертвуя то, чем я, в своей Всемогущей мудрости, наделил тебя для защиты и украшения?» И чтобы подчеркнуть различие еще сильнее, Моисей строжайше запретил все обычные и естественные способы очищения.
Не будет неуместным отметить, что на самом пороге истории мы наблюдаем две противоположные традиции: одну сурово осуждают, другую настоятельно насаждают. Тем более необходимо отметить, что многие религиозные люди, придерживающиеся по привычке египетского подхода, забывают, насколько подчеркнуто он осуждался. Слишком много тех, кто, даже узнав, что значительную часть пороков, свойственных наиболее деятельной части духовенства, можно было бы предотвратить и излечить простым ношением Бороды, все еще будут настаивать на том, чтобы священники неизбежно расплачивались за нарушение законов Господних, потому что собственные предрассудки заставляют их предпочитать гладкое личико мужественному.
Подтверждение нашей идеи, что закон Моисея был направлен на предотвращение существенного изменения естественных черт — он не возражал против подравнивания Бороды, что является обычной среди евреев практикой, — можно найти в первом стихе 14-й главы Второзакония, где людям предписывается не брить бровей, что было обычным знаком печали среди народов, носящих Бороду. Кроме того, евреи, в отличие от персов и других народов, вместо того, чтобы брить Бороду во время траура — хотя в неистовой восточной печали они подчас вырывали ее, — обычно оставляли ее неухоженной или прикрытой до тех пор, пока период траура не заканчивался.
Все помнят ужасную месть Давида, когда его послы были опозорены бритьем Бород.
Бороду продолжали носить во всей ее славе представители этого избранного народа, и сейчас мы не смогли бы представить какого-либо патриарха, судью, священника, пророка, или взрослого царя, или совершенного Основателя нашей религии, или одного из двенадцати избранных, за исключением юного Иоанна, без этой достойной и почитаемой черты. Какой художник решился бы нанести оскорбление самым священным для нас образам, написав кого-либо из них с блестящей гладкостью выбритой наготой!
Во времена Магомета евреи продолжали придерживаться тех же обычаев, это следует из указания законодателя своим последователям стричь бакенбарды и Бороду, чтобы отличаться от евреев. И действительно, последние, во всех отношениях необычайные люди, держались за предписанные традиции со всей силой религиозного чувства и твердой убежденности. И хотя в наше время некоторые миряне, движимые желанием слиться с населением Западной Европы, могут принести убеждения в жертву удобству, их раввины неизменно остаются стойкими в своем исповедании истины и природы. Одним из наиболее долговечных впечатлений моего детства остается воспоминание о Верховном раввине Гершеле, шествующем по улицам Лондона, как последний из пророков, в темных одеждах, с длинным бледным лицом и развевающейся Бородой:
И вежды, с чудным пламенем и острым,
Презрительны к забавам мира пестрым:
В священной обитали старине
Иль узревали будущность оне.
АССИРИЙЦЫ И ВАВИЛОНЯНЕ
Ассирийцы и вавилоняне, как мы знаем из исследований и находок Остина Лэйарда и других, носили необычайно украшенные Бороды, что от них переняли древние персы, а кольца на их Бородах были сделаны из золота.
Фото: Сергей Карпухин / Reuters
ПЕРСЫ, АРАБЫ И ТУРКИ
Древние арабы, как и их родичи евреи, носили Бороды и так же оставляли их нетронутыми, хотя вера этого народа менялась не раз. Со времен Магомета мы можем рассматривать арабов в наших целях вместе с турками и персами, поскольку все они оказывали равное уважение к Бороде, считая, что она усовершенствует и придает завершенность лицу мужчины, а также является признаком свободы, бритье же почитали знаком унижения и рабства. Магомет, установивший крашенье Бороды, предпочитал, чтобы она была соломенного цвета — цвет, традиционно ассоциирующийся с Авраамом. Одной из особенностей персидской ереси было предпочтение черному цвету Бороды и особой ее форме; еще к вопросу об этих мелких различиях: когда персы вели войну против узбекских татар, они взяли за обычай складывать отрезанные Бороды врагов к ногам своего шаха.
В качестве примера уважения, оказываемого Бороде, можно процитировать обычную магометанскую клятву: «Клянусь Бородой Пророка!» — а также форму просьбы: «Твоей Бородой, или жизнью твоей Бороды!» Турки указывают на свою и говорят: «Неужто ты думаешь, что эта достопочтенная Брада может лгать?» Достоверность мужского слова до такой степени принято было оценивать по Бороде, что при поисках свидетеля длина ее считалась обязательным подтверждением квалификации.
Прикосновение к чужой Бороде, если только не для почтительного поцелуя, считалось у этих людей большим оскорблением. При встрече двух друзей поцеловать Бороду — иногда взаимно — соответствовало нашему рукопожатию, вопросу «как дела?», а «да сохранит Господь твою Бороду» призывало благословение на друга. В семье Борода также была предметом благоговейной привязанности: жена и дети целовали ее с нежной и уважительной любовью. Чтобы показать высокую ценность чего-либо,говорили: «Это стоит больше одной Бороды».
«Позор на твою Бороду!» — выражение упрека, а «Я плюю на твою Бороду!» — глубочайшего презрения. Когда персидский шах в 1826 г. разговаривал с нашим послом (сэром Джоном Малькольмом) о русских, то, чтобы показать, как низко он их ставит, он сказал: «Я плюю на их бороды».
Отрезание Бороды означало глубокое бесчестье и унижение. Известный глава ваххабитов Сауд брил Бороды в качестве наказания за тягчайшие преступления. Он долго мечтал купить жеребца у шейха племени Шахмэни, но все его предложения отклонялись. Шейх кахтанцев, когда его приговорили лишиться всех волосяных знаков отличия, при приближении брадобрея воскликнул: «О, Сауд, возьми жеребца Шахмэни как выкуп за мою Бороду!» Предложение было принято, и владелец продал жеребца за 2500 долларов, уверяя, что он не отдал бы его ни за какие деньги, если бы не нужно было спасать Бороду знатного кахтанца.
Даже когда болезнь или несчастный случай требуют удаления всей или части Бороды, араб пойдет на это только при самой крайности; после этого он живет в затворничестве, а если ему приходится выходить, надевает плотную черную вуаль, пока его подбородок не появляется «со всей первоначальною красой, густо рдеющей на нем».
Почти каждый магометанин носит с собой расческу с единственной целью — приводить в порядок Бороду, чем занимается часто, особенно после молитв; богомолец обычно остается тщательно орудовать расческой, сидя на пятках. Выпадающие волосы аккуратно собирают и либо хоронят вместе с хозяином, либо прежде него кладут в могилу, предварительно
разрезав каждый, чтобы отпустить на волю ангелов-хранителей.
Душить и окуривать Бороду благовониями — обычная восточная привычка.
Во время траура персы бреются, и Геродот рассказывает один случай, когда они также обрезали гривы и хвосты коням в память о полководце Мардонии.
Рассказывают, что один умник-султан брил свою Бороду, говоря: «Негоже советникам водить султана за Бороду, как они поступали с нашими праотцами!» — и забывая, что для них все еще оставалась удобнейшая ручка, его нос, за который, как вы, дамы и господа, знаете, людей водят с незапамятных времен. Так что, будем надеяться, никто не станет приводить это как исторический прецедент в пользу бритья.
К счастью, его преемник был мудрее, и султан доныне отличается прекрасной Бородой, как и персидский шах, все арабы и их властители.
ГРЕКИ
Древние греки известны всему миру своими Бородами. Все гомеровские герои бородаты, и, говорят, Нестор Мудрый поглаживал свою Бороду, прежде чем начать ораторствовать. Сатурн, Юпитер, Нептун, Плутон, Марс, Вулкан, Меркурий — все с Бородами. Аполлон изображен без нее как символ вечной юности, но у Геркулеса и полубогов все на месте. Асклепий, бог Здоровья — важный факт! — особо одарен в этом отношении. Мать Ахиллеса, моля Юпитера, одной рукой прикасается к его Бороде, а другой — к колену.
По суровым нравам спартанцев можно предположить, что они особо заботились о Бороде. Когда некоего Никандра спросили о причине, он ответил: «Потому что мы считаем ее тем украшением, которое прежде всего отличает мужчину». На вопрос же, зачем носить Бороду такой длины, он дал этот благородный ответ: «С тех пор как она поседела, то непрестанно напоминает мне не бесчестить мой преклонный возраст». Плутарх, упомянув густую Бороду спартанского полководца Лисандра, говорит: «Ликург считал, что обилие волос и бороды делает тех, кто приятен наружностью, еще приятней, а уродливых — еще ужаснее для врагов». Считая бритье признаком рабства, они заставляли своих верховных магистратов брить верхнюю губу на время государственной службы, тем самым напоминая, что, хотя закон в их руках, сами они обязаны ему подчиняться.
Греки вообще продолжали носить Бороду до тех пор, пока упадок афинской доблести не заставил это свободное государство подчиниться македонскому завоевателю, который, согласно Плутарху, приказывал своим солдатам бриться, чтобы врагам нельзя было ухватить их за Бороду. Возможно, он сделал это во время очередного запоя или же приказал им подстричься наподобие старых греческих воинов. Так или иначе, свобода и Бороды греков
подошли к концу вместе.
Диоген, современник Александра, однажды спросил одного гладко выбритого сластолюбца, не поссорился ли тот с природой, что она сделала его женщиной вместо мужчины. А Фокион, упрекая человека, который улещивал людей, но при этом носил длинную спартанскую Бороду, говорил: «Если ты так льстишь, почему же не обрежешь свою бороду?»
Забавный факт для тех, кто сводит всю цивилизованность к бритью, в том, что единственными, кто при всех переменах в античной Греции сохранили свою Бороду, были философы, или любители мудрости, — те, для кого выдающийся разум греков был предметом изучения и профессией; те, кто, по сути, был самыми цивилизованными членами общества.
Эрнест Хемингуэй и Фидель Кастро
Фото: AP
Со времен Юстиниана греки снова начали носить Бороды, все греческие императоры до последнего злосчастного Палеолога, который погиб, храбро сражаясь при осаде турками Константинополя. Каждый из них считал Бороду знаком царской власти — атрибутом королевского величия.
ЭТРУСКИ, РИМЛЯНЕ
Этруски изображали своих богов с Бородами и сами носили их; так же делали и римляне. Каждый школьник помнит священный ужас, внушенный вторгшимся в здание Сената галлам: они увидели отцов-сенаторов, сидящих спокойно и неподвижно, как боги, за которых варвары и приняли их поначалу, пока один, храбрее других, не дернул за Бороду благородного Марка Папирия. А тот, возмущенно подняв посох, невольно подал знак к собственному убийству и убийству своих досточтимых соотечественников.
В лучшие времена Республики, когда старые римские добродетели сохраняли еще частичку своей первоначальной мощи, пока они не иссохли и не были подорваны завезенными пороками и упадочными традициями завоеванных наций, римские государственные мужи, воители, жрецы, простой народ — все носили Бороду, все признавали ее мужественную славу!
Не раньше 454 г. от основания Рима, около трех столетий до нашей эры, один из продажных преторов, что обычно возвращались, нагруженные иностранным золотом, изнеженные иностранной роскошью, привез с Сицилии нескольких брадобреев; и Плиний позорит —
клеветнический слух! — младшего Сципиона Африканского наивной сплетней, что «он был первым, кто сбрил всю свою бороду». Вот еще один пример тому, как дурацкий обычай, как глупую мысль, пытаются приписать кому-то всемирно известному.
Задолго до этого времени Бороду принято было немного подстригать или брить; одно и то же слово (tondere) могло означать и то и другое. Конечно, когда установилась мода, стали считать, как и у нас, что носить Бороду неподобающе; цензоры обязали Марка Ливия, возвратившегося из изгнания, побриться, прежде чем предстать перед Сенатом.
С умножением пороков и изнеженности среди этой некогда мужественной расы упадок Бороды продолжился. Цезарь, истинный основатель империи, предававшийся всякому виду щегольства и разврата, используя их для прикрытия своих честолюбивых замыслов, разумеется, брился; и поэтому бритье оставалось имперской модой вплоть до времен Адриана (я уже приводил выше эту смелую римскую голову реставратора мужской красоты). С его времени Бороду носили почти все римские императоры, кроме Константина, который брился из суеверия. У отца же его была благородная Борода.
Даже после того, как возник обычай брить Бороду, первое ее появление встречалось с радостью и обычно совпадало со временем премьерного надевания тоги; «первины» волос торжественно посвящали — как остаток прежнего уважения — какому-нибудь богу — например, в случае с Нероном, который преподнес их в золотой коробке, украшенной самоцветами, Юпитеру Капитолийскому.
Бритье в обычаях раннего Рима было знаком скорби; однако впоследствии то, что считалось символом самоотречения, стало всеобщей модой, и во время печали Бороде позволяли расти, чтобы подчеркнуть небрежение собой.
Римские философы, как и греческие, заботливо растили длинную Бороду как эмблему мудрости. Следующий анекдот показывает, что иногда она была обманчивым знаком. Один император, которому докучал человек в длинном платье и с длинной Бородой, спросил у того, кто он. «Разве ты не видишь, что я философ?» — был ответ. «Плащ я вижу, и Бороду тоже, — сказал император, — но философа под ними не вижу».
Должны заключить этот обзор римских обычаев указанием на поучительное обстоятельство, что рабы в раннем Риме обривались в знак своего рабского положения, и им не разрешалось носить отличительный знак свободного человека, пока их не отпускали на волю. В поздний же период рабы, как и положено мужчинам, носили Бороду, ее сбривали, только когда подневольных нужно было поставить на один уровень с их опозоренными порочными хозяевами.
выделить удалось.
