Едвард Стюарт, социолог, «Американец воспринимает и оценивает других и себя прежде всего через достижения. Личностные качества, внутренний мир другого не имеют ценности в системе его оценок.»
Американец определяет свою социальную ценность не через глубину и содержательность отношений с другими, а через популярность среди большого количества людей. Он хочет нравиться всем — «to be liked», что не предполагает, что другие должны быть ему приятны и симпатичны. Их индивидуальные качества его мало интересуют, так как популярность знак успеха, и оценивается только в количественных категориях, а не качественных, буквально количеством людей, которым вы нравитесь.
В то же время, популярность требует избирательности, необходимо избавляться от ненужного балласта отношений непродуктивных, уходить от ненужных обязательств перед другими людьми, так как нельзя связывать себя долгосрочной ответственностью перед людьми, группами, организациями, поэтому связи с коллегами редко перерастают в дружбу и не выходят за рамки обозначенного общего интереса. Популярность зависит от доброжелательности со всеми, но это не истинная симпатия к другим, а знак, ритуал доброжелательности.
Умение нравиться, во многом, зависит от вашего умения улыбаться, такова формула успеха, как ее представляет Дейл Карнеги в своей книге «Как завоевывать друзей»: «Работайте над своей улыбкой. Для этого приподнимите уголки и произнесите «Моо». Сожмите губы, поднимите верхнюю губу над зубами, и оттяните нижнюю губу вниз. Опустите нижнюю челюсть как можно ниже, и затем попытайтесь достать нос верхней губой. Месячная тренировка даст вам возможность улыбаться без усилий, а через нескольких месяцев ваша улыбка станет абсолютно натуральной.»
Разумеется, это не настоящая улыбка — это протез улыбки, виртуальная улыбка. Губы раздвинуты, показывая зубы, но самой улыбки, т.е. ее эмоционального наполнения, нет. Такая улыбка не более, чем одна из форм приветствия, форма без содержания, и, как и любой другой ритуал, она не требует эмоциональных затрат и, следовательно, экономична в условиях многочисленных контактов с людьми.
«Американская улыбка — это способ отгородиться от окружающих. Русские чиновники делают нечто подобное, их лица становятся непроницаемыми и напряженными. Это сигнал — вход закрыт. Американская улыбка выполняет ту же функцию. «У меня все прекрасно, чего и вам желаю. Ни мне до вас, ни вам до меня дела нет.» Американцы, отгораживающиеся друг от друга своими лучезарными улыбками, очень одинокие люди». Стивен Лаперуз, американский славист.
Отработанный механизм ритуала дружелюбия становится настолько привычным, что люди утрачивают способность различать между псевдо-чувствами и спонтанным чувством симпатии. При встрече все улыбаются друг другу, но улыбка лишь знак, за улыбкой стоит другое содержание, не всегда прочитываемое людьми из других культур — система защиты от ненужных контактов, — «Let a smile to be your umbrella”, сделай улыбку своим зонтиком (своей защитой).
Стандартизированный ритуал ограждает от нефункциональных связей с другими, дает возможность избежать какой-либо эмоциональной близости, так как она несет в себе опасность разочарования и предательства.
«Американцы видят предсказуемость поведения как обязательное качество социальной жизни, проигрывание легко узнаваемых социальных ролей воспитывается всем комплексом американской культуры.» Джордж Ренвик, австралийский социолог.
Американский социолог Абель, «Американец сразу сближается с людьми, которых он не знает и боится глубоких отношений, он страшится эмоциональной близости. Он проявляет дружелюбие, и ожидает того же в ответ. Дружба, т.е. глубокое вовлечение в жизнь других людей, требует времени, обязательств, и, следовательно, посягает на его независимость. Американец предпочитает иметь одноразовых друзей. И как он может посвятить себя одному или нескольким близким друзьям, если у него есть возможность быть со многими.»
Социолог Леон Самсон, «Американская общительность это вовсе не то общение, о котором говорили древние греки, в котором богатство языка и размышления о жизни были необходимым компонентом содержательной, насыщенной жизни. Это форма общения, которое не проецирует ничего, кроме физического присутствия другого, это общение, в котором никто не высказывает себя, свою индивидуальность, это аморфное, бесцветное и бессмысленное притирание друг другу овец в стаде.»
В европейских странах отношения формируются внутри определенных социальных кругов, они могут существовать среди людей одного и того же материального статуса, образовательного уровня и одних и тех же эстетических предпочтений. Стабильная социальная структура Европы формирует устойчивые, многолетние связи.
Разумеется, американцы имеют близких друзей, с которыми они делятся интимными подробностями своей жизни — «close friends», и просто друзей, но сам термин «friend» распространяется на широкий круг людей, которых в других культурах называют просто знакомыми.
Во многих странах мира деловая встреча может превратиться в приятное времяпровождение, в котором важны чисто человеческие симпатии или антипатии, и разговоры о других людях, о новых идеях, об искусстве, часто вытесняют саму цель встречи.
Беседа американцев, по наблюдениям британского туриста: «...напоминает игру в теннис. Два-три обмена мячами, затем тема меняется. Они не в состоянии долго выслушивать один другого, особенно если кто-то один произносит больше, чем несколько фраз. Ваша голова все время поворачивается от одного собеседника к другому, так быстро, что у вас начинает болеть шея.»
Гюрней. А, драматург, — «Хорошая беседа ведет к чувству внутреннего подъема, чувству законченности, ощущению приобретенного нового знания. Хорошая беседа не имеет какой-либо определенной формы, в ней возникает своеобразный ритм, создающий чувство единения, общности, даже когда сталкиваются конфликтные мнения. Мы, определенно, создали такую среду, в которой беседа становится невозможной.»
Американцы с уважением относятся к тем, кто способен ясно и кратко выражать свои мысли, но, те, кто использует богатый словарь, выражается ярко и красочно, вызывает подозрение — не хочет ли он вам что-либо продать, «He is he trying to sell me something?», или негативную оценку, чересчур образован, сноб — «over‑educated», «a snob.» Те, кто произносит более нескольких фраз, утрачивают внимание слушателей, и о них говорят «he talks to mutch», т.е. болтун.
Европейцы видят в разговоре игру, игру интеллектуальную и игру самолюбий. Американцы видят в разговоре обмен информацией. Во европейском разговоре многое построено на намеках, нюансы и оттенки часто играют более важную роль, чем сам контекст. В американском, все точки должны быть расставлены — американский разговор не допускает двусмысленностей.
Шляпентох Владимир, «В Америке никто не ждет удовольствия от беседы, как игры ума, нет импровизации, нет пассажей, полифонии. Здесь в разговоре слушают одну тему, аранжированную не лучше, чем Чижик-Пыжик.»
В отличии от свободной и не имеющей формы беседы европейцев, американцы в беседе следуют принятому ритуалу. «How are you?» I’m fine, thank you,» »Nice to meet you,» and »Hope to see you again». И, как в любом ритуале, важно не содержание, а форма.
Американец определяет свою социальную ценность не через глубину и содержательность отношений с другими, а через популярность среди большого количества людей. Он хочет нравиться всем — «to be liked», что не предполагает, что другие должны быть ему приятны и симпатичны. Их индивидуальные качества его мало интересуют, так как популярность знак успеха, и оценивается только в количественных категориях, а не качественных, буквально количеством людей, которым вы нравитесь.
В то же время, популярность требует избирательности, необходимо избавляться от ненужного балласта отношений непродуктивных, уходить от ненужных обязательств перед другими людьми, так как нельзя связывать себя долгосрочной ответственностью перед людьми, группами, организациями, поэтому связи с коллегами редко перерастают в дружбу и не выходят за рамки обозначенного общего интереса. Популярность зависит от доброжелательности со всеми, но это не истинная симпатия к другим, а знак, ритуал доброжелательности.
Умение нравиться, во многом, зависит от вашего умения улыбаться, такова формула успеха, как ее представляет Дейл Карнеги в своей книге «Как завоевывать друзей»: «Работайте над своей улыбкой. Для этого приподнимите уголки и произнесите «Моо». Сожмите губы, поднимите верхнюю губу над зубами, и оттяните нижнюю губу вниз. Опустите нижнюю челюсть как можно ниже, и затем попытайтесь достать нос верхней губой. Месячная тренировка даст вам возможность улыбаться без усилий, а через нескольких месяцев ваша улыбка станет абсолютно натуральной.»
Разумеется, это не настоящая улыбка — это протез улыбки, виртуальная улыбка. Губы раздвинуты, показывая зубы, но самой улыбки, т.е. ее эмоционального наполнения, нет. Такая улыбка не более, чем одна из форм приветствия, форма без содержания, и, как и любой другой ритуал, она не требует эмоциональных затрат и, следовательно, экономична в условиях многочисленных контактов с людьми.
«Американская улыбка — это способ отгородиться от окружающих. Русские чиновники делают нечто подобное, их лица становятся непроницаемыми и напряженными. Это сигнал — вход закрыт. Американская улыбка выполняет ту же функцию. «У меня все прекрасно, чего и вам желаю. Ни мне до вас, ни вам до меня дела нет.» Американцы, отгораживающиеся друг от друга своими лучезарными улыбками, очень одинокие люди». Стивен Лаперуз, американский славист.
Отработанный механизм ритуала дружелюбия становится настолько привычным, что люди утрачивают способность различать между псевдо-чувствами и спонтанным чувством симпатии. При встрече все улыбаются друг другу, но улыбка лишь знак, за улыбкой стоит другое содержание, не всегда прочитываемое людьми из других культур — система защиты от ненужных контактов, — «Let a smile to be your umbrella”, сделай улыбку своим зонтиком (своей защитой).
Стандартизированный ритуал ограждает от нефункциональных связей с другими, дает возможность избежать какой-либо эмоциональной близости, так как она несет в себе опасность разочарования и предательства.
«Американцы видят предсказуемость поведения как обязательное качество социальной жизни, проигрывание легко узнаваемых социальных ролей воспитывается всем комплексом американской культуры.» Джордж Ренвик, австралийский социолог.
Американский социолог Абель, «Американец сразу сближается с людьми, которых он не знает и боится глубоких отношений, он страшится эмоциональной близости. Он проявляет дружелюбие, и ожидает того же в ответ. Дружба, т.е. глубокое вовлечение в жизнь других людей, требует времени, обязательств, и, следовательно, посягает на его независимость. Американец предпочитает иметь одноразовых друзей. И как он может посвятить себя одному или нескольким близким друзьям, если у него есть возможность быть со многими.»
Социолог Леон Самсон, «Американская общительность это вовсе не то общение, о котором говорили древние греки, в котором богатство языка и размышления о жизни были необходимым компонентом содержательной, насыщенной жизни. Это форма общения, которое не проецирует ничего, кроме физического присутствия другого, это общение, в котором никто не высказывает себя, свою индивидуальность, это аморфное, бесцветное и бессмысленное притирание друг другу овец в стаде.»
В европейских странах отношения формируются внутри определенных социальных кругов, они могут существовать среди людей одного и того же материального статуса, образовательного уровня и одних и тех же эстетических предпочтений. Стабильная социальная структура Европы формирует устойчивые, многолетние связи.
Разумеется, американцы имеют близких друзей, с которыми они делятся интимными подробностями своей жизни — «close friends», и просто друзей, но сам термин «friend» распространяется на широкий круг людей, которых в других культурах называют просто знакомыми.
Во многих странах мира деловая встреча может превратиться в приятное времяпровождение, в котором важны чисто человеческие симпатии или антипатии, и разговоры о других людях, о новых идеях, об искусстве, часто вытесняют саму цель встречи.
Беседа американцев, по наблюдениям британского туриста: «...напоминает игру в теннис. Два-три обмена мячами, затем тема меняется. Они не в состоянии долго выслушивать один другого, особенно если кто-то один произносит больше, чем несколько фраз. Ваша голова все время поворачивается от одного собеседника к другому, так быстро, что у вас начинает болеть шея.»
Гюрней. А, драматург, — «Хорошая беседа ведет к чувству внутреннего подъема, чувству законченности, ощущению приобретенного нового знания. Хорошая беседа не имеет какой-либо определенной формы, в ней возникает своеобразный ритм, создающий чувство единения, общности, даже когда сталкиваются конфликтные мнения. Мы, определенно, создали такую среду, в которой беседа становится невозможной.»
Американцы с уважением относятся к тем, кто способен ясно и кратко выражать свои мысли, но, те, кто использует богатый словарь, выражается ярко и красочно, вызывает подозрение — не хочет ли он вам что-либо продать, «He is he trying to sell me something?», или негативную оценку, чересчур образован, сноб — «over‑educated», «a snob.» Те, кто произносит более нескольких фраз, утрачивают внимание слушателей, и о них говорят «he talks to mutch», т.е. болтун.
Европейцы видят в разговоре игру, игру интеллектуальную и игру самолюбий. Американцы видят в разговоре обмен информацией. Во европейском разговоре многое построено на намеках, нюансы и оттенки часто играют более важную роль, чем сам контекст. В американском, все точки должны быть расставлены — американский разговор не допускает двусмысленностей.
Шляпентох Владимир, «В Америке никто не ждет удовольствия от беседы, как игры ума, нет импровизации, нет пассажей, полифонии. Здесь в разговоре слушают одну тему, аранжированную не лучше, чем Чижик-Пыжик.»
В отличии от свободной и не имеющей формы беседы европейцев, американцы в беседе следуют принятому ритуалу. «How are you?» I’m fine, thank you,» »Nice to meet you,» and »Hope to see you again». И, как в любом ритуале, важно не содержание, а форма.
