- Запрет коммерческой деятельности.
- Белорусский Домовой
Ему бы хвосты коровам до сих пор крутить, – все бы пользы для общества больше было.
Жил-был в тридевятом царстве, в тридесятом государстве майор полиции. И звали его, как это ни странно, Сергей Цуцикович Цуцик. Что, с другой стороны, – даже символично.
Жил майор хорошо, упаковано. Хоть и вышел он родом из народа. Вышел – и, как это в песне поется, упал мордой… об асфальт.
Город все-таки, снег коммунальщики к его выходу (из народа) уже прибрали.
Но – ничего, ничего: его с земли подняли, обтерли, обтрясли, в форму одели, должность дали. Майорскую. Поскольку в их царстве-государстве тогда как раз проходила кампания по майоризации всея страны.
В общем, стал Цуцик охфицером. А мог бы и хвосты коровам до сих пор крутить, – все бы пользы для общества больше было.
Но нет – подался Сергей Цуцикович в большой город. За большой властью и большими деньгами. Как все они, Цуциковичи этой породы, делают.
В общем, картина называется: «Погнали наши городских».
Да, так вот, дали Цуцику ответственное направление – всячески преследовать гражданских активистов, политиков независимых (еще не вытравленных их нью-большевисткой властью), журналистов…
А ему – что? Главное – власть и деньги. Ну, или наоборот.
А к этому – квартира, соц. пакет, страх «городских»…
Ляпота, словом.
Говорите: честь, совесть? Права человека и прочие гнусности? Тьфу на них. Плюнуть и растереть.
Мы, Цуциковичи, всем Цуциковичам Цуцуковичи! Так и знайте!..
И стал Сережа охотиться. На всех этих «независимых».
Ну, там, слежка, наблюдения, разработка… Препятствование, противодействие, превышение, злоупотребление, незаконный сбор информации о личной жизни… Короче, весь уголовный кодекс можно цитировать.
Но кто ж его чтит, уголовный-то кодекс?! Закон – это мы, Цуциковичи! И те, кто над нами. Вот и весь сказ.
Поучаствовал Сережа Цуцик – и не раз – еще и в разного рода разгонах, задержаниях, арестах, осмотрах, обысках, допросах…
Все делал, как надо. Как сверху велели.
Правда, случались и проколы. Но – не очень серьезные. Не критические.
Вот, напоролся он как-то вечером на местного блогера, который около их священного Управления полиции – коррупционной Шамбалы их города – снимал на видеокамеру местоположение машины начальника местных следователей.
Тот привык свой «Джип» где ни попадя бросать, не глядя на ПДД. Даже под знаком, запрещающим парковку.
И заприметил этот ушлый блогер сей грустный с точки зрения мадам юриспруденции факт.
Пришлось вступаться, становиться грудью за начальство…
Но сказано же – блогер ушлый, права свои знает, так просто не возьмешь.
Цуцикович – ретировался.
Блогер потом бегал по Управлению полиции: «Где Цуцик? Где Цуцик? Дайте мне его, я ему зачитаю его права и обязанности».
Но было уже поздно. Сергей Цуцикович в тот вечер предпринял тактическое отступление. Как он это назвал.
То есть – бежал из Управления полиции, переодевшись в порядочного, то есть – цивильного человека.
Но потом он отыгрался, откочевряжился. Это когда блогера – общими фальсификационными и прочими административными усилиями сводного корпуса полиции, специальных служб и прокуратуры – удалось-таки затащить в суд.
А потом уж – как по маслу, как по маслу: в первый раз осудили, почему же и во второй раз этого не сделать? И в третий, и в четвертый…
Сказано же: закон – это не закон, а мы – Цуцики.
Были и еще эпизоды, заслуживающие если не орденов с медалями, то хотя бы грамоты и повышения жалования.
Местные общественники как-то – было дело – разбушевались: то одно, понимаешь, мероприятие себе позволили, то другое… То выйдут на улицу и скорбно так молчат, словно режим в последний путь провожают. То – народный сход объявят, чтоб дела в их царстве-государстве – без разрешения свыше – обсудить… То – майку какую-нибудь несанкционированную напялят (с портретом такого же общественника на ней, но только уже сидящего ТамГдеНадо) и пройдутся так по улицам города…
Цуцикович – без лишних сантиментов – тащил их в участок полиции. А там уже – как полагается: протокол, осмотр, пожалте в Изолятор, после – в суд, где вас уже заждались, бо все инструкции давно получены, что и как – известно, чего тянуть-то и огород городить…
А были еще и журналисты…
Вначале Цуцик, точнее его шеф, несколько лет таскал им в редакцию свои материалы, — всякие там объявления, советы и рекомендации – для читателей этого издания.
То есть — как бы «дружили».
А потом, когда они вышли (ишь чего удумали!) освещать «траурные молчания» общественников на улицах их города, двоих-то журналюг-то и задержали.
Загребли – то есть.
А что – ничего так. Понравилось.
Значит, и журналистов можно? Мечтательно зажмурившись, почесываясь, размышлял в минуты отдохновения Цуцик.
Сверху – говорили: можно! можно!
Пристали к одной молодой корреспондентке, тоже из независимых.
То напишет что-то не так, то – снимет так, как тем, кто выше, неугодно.
Дали отмашку.
Фас, так сказать.
Но не все гладко пошло. Не по плану.
Корреспондентка оказалась из этих, из подготовленных.
Требовательная!
Это, понимаете, не то, и то – не это…
Не признает их, Цуциковичей, порядки…
Стали заводить на нее административное дело – за то, что на иностранном сайте опубликовала репортаж, не спросив перед этим разрешения у их царства-государства, – так она все по закону да по закону; по правам да по правам…
Стала переписывать себе информацию из материалов только что состряпанного полицией дела. А тут Цуциковичу звонят: ты что, Цуцик, белены объелся? какие выписки? мало ли что имеет право!.. запретить! забрать! воспрепятствовать!
Ну, он и стал листы с ее записями у нее выхватывать… Получилось, как в детском саду.
Она – не отдает. Он – руки ей ломать… А строгая воспитательница, как назло, все к нему не идет…
На этом месте наша сказка про майора Цуцика обрывается, поскольку – еще не время…
Но у всех, кто в наших сказках бывал-пивал, – и по усам у них текло, и в душу западало, и закон они научились любить…
И Цуцик – тоже, конечно, научится. Куда он денется-то?
