- Специальный корреспондент
Остовы кораблей в бухте у острова Русский
Владивосток основан всего 161 год назад, то есть моложе даже современной Австралии. Чуть раньше появиться он не мог: не было подходящей геополитики. Появись он чуть позже — и там был бы Китай или Япония. А так нам в какой-то момент очень понадобилась торговля с Востоком и защита региона. Выбирали главный город на Тихом океане, были варианты из Петропавловска, Хабаровска, Николаевска-на-Амуре, но именно Владивосток был выбран как военно-морская база: конфигурация островов и полуострова прекрасно подходила для выстроения эшелонированной обороны, а бухта почти не замерзала зимой.
А когда появляется военная база таких масштабов и торговля, туда надо везти много припасов и материалов, а обратно — товаров. Так появился Транссиб, который соединил в логистическую цепь полмира. Такая стройка требует серьёзных ресурсов, и параллельно регион очень хотели развивать. Произошла ещё одна волшебная вещь: объявили режим порто-франко. То есть беспошлинной торговли. В случае нового города это, фактически, означает, что город тут же сделали неким аналогом опенсорс-сообщества. Можно было с нуля пилить любой проект для города — и личный финансовый успех означал выгоду для города. Экономика была отдана в руки сообщества.
Следующая особенность связана с водопроводом. В городе не было нормальных источников воды. В результате кучи факторов, воду решили доставлять не традиционной шиной, а микротранзакциями. Но дронов тогда не было, и нужна была дешёвая рабочая сила, которая, фактически, стала бы инфраструктурными системами города. Владивосток открыли для мигрантов из ближайших стран: Китая, Кореи и Японии. Так был разыгран быстрый старт для города и добавлены ресурсы для предпринимательства.
В результате мы имеем взрывной рост экономики, торговлю с половиной мира через крайне удачный транспортный узел и довольно особенный менталитет жителей. Добро пожаловать в пятничный урбанизм — и во Владивосток.
Менталитет жителя Владивостока
Почти все рассматривают свою жизнь в городе как временную. Это подсказал Виктор Шалай, директор музея истории Дальнего Востока. Дело вот в чём: тут было несколько основных волн миграции. Первая волна — те, кто основал военное поселение, персонал базы флота и строители Транссиба. Естественно, для них это всё была вахта, а не постоянная жизнь. Вторая волна — крестьяне со всей страны, которым обещали землю (типа дальневосточного гектара, только побольше) и не доставать со стороны государства. Земля была богата ресурсами, крестьяне могли очень хорошо развернуться на ней без привычных налогов и тёплого дыхания государства в затылок — и ещё попробовать себя как буржуазия. Люди снимались с насиженных мест, грузили скот на первый этаж двухэтажных вагонов и ехали по Транссибу как на новую планету. По факту, если бы мы сейчас открыли что-нибудь зелёное и пригодное для жизни в 30 световых годах, вторая волна выглядела бы примерно так же с такой же романтикой дороги.
Люди приехали и начали осваивать новое место. И хоть для них это и стало домом, но не родиной. И, учитывая особенности крестьянского аджайла, непредсказуемость климата и прочие радости экзопланеты — старались делать как можно больше временных решений, пока особенности края не будут достаточно изучены для капитальных. Так появилось очень много времянок, который стали постоянными. Третья крупная волна была в СССР после ВОВ, когда нам на Дальнем Востоке были нужны специалисты, и много. Включили надбавки и получили волну людей, которые тоже думали, что поработают и вернутся.
Интересно, что во Владивостоке поначалу не было бедных жителей в принципе. Точнее, бедный класс был представлен «даже не гражданами», которые жили в первом прототипе Чайнатауна и в аналогичных корейском и других национальных кварталах. Так получилось, что колонизаторы, которые поехали со всей нашей Империи, были отобраны по признаку готовности к изменениям (иначе хрен бы кто решился на такую дорогу), некоторой нелюбви к жёсткой власти и духу предпринимательства, потому что именно тут можно было реализовать потенциал. Важно то, что заселение шло после отмены крепостного права, и город сразу же стартовал как город без сословий. Параллельно в западной части России права уже не было, а понятия остались, и консервативное разделение по инерции ещё некоторое время создавало конфликты.
То есть в городе появилась не техноэлита страны, не радикалы, не слой «предбуржуа» — а именно те, кто уже имеет опыт успеха (что означает определённое сформировавшееся мышление в плане управления) и думает открыто. Потому что у других бы не хватило ресурсов на переезд. Этим людям дали всё для старта и позволили по факту сформировать город, единственной задачей на тот момент которого было содержать базу флота. А остальное как пойдёт.
В краеведческом музее сохранены жители города в виде того, чем они занимались
В культурный код жителя Владивостока легло это всё. Открытость, отсутствие страха перед дорогой, доля риска и желание новых возможностей — это всё чувствуется и сейчас. «Мне надо было за 6 дней придумать бизнес тут — ну или поехал бы учиться в Австралию» — вполне нормальный жизненный выбор. В частности, поэтому город слегка неряшлив: капитальное тут делается редко. Несмотря на то, что уже, казалось бы, пора. Но, как мне кажется, это именно то свойство, которое будет крайне важно в новой экономике — делать только важное.
Интересно, что военные, конечно, внесли ограничения в экспансию города, но при этом не самые сильные. Им нужен был город рядом, и они прекрасно понимали, как важно помогать ему развиваться. Крепостное право отменили, принудительного поселения нет. Климат был понят и побеждён, сельское хозяйство развивалось невероятными темпами (во многом за счёт северокорейских мигрантов), бытовые вопросы решала китайская трудовая сила. Начался расцвет горнорудной промышленности и рыбной ловли, китобойного промысла, лесного промысла. Торговля цвела. В 1913 году Российская Империя достигла пика экономического воздействия: до войны и до СССР мы уже рулили по всему миру. Владивосток стал центром прибыли, самодостаточным богатым городом.
Долгая дорога
Это один из самых удалённых от центра управления городов России. То есть у нас тут довольно дорогая логистика, конкретно другой часовой пояс, отчасти другой культурный код. Как итог имеем крайне малое воздействие Москвы. Вообще, именно на Владивостоке интересно изучать, как могла бы выглядеть страна, если бы не политика центра. Дельта сейчас не очень большая, но довольно показательная, и прослеживается она много в чём.
Вот, например, здесь очень мало федеральных сетей. Есть DNS, который родом именно из Владивостока. Недавно зашёл Леруа. Несколько лет назад пришёл KFC, но не очень пока прижился. Понятно, сети проникают, но процесс этот медленен и мучителен. , кстати, есть мой рассказ про франшизу Мосигры — ну, когда наша команда ещё занималась настолками. Ну и надо учитывать, что населения на Дальнем Востоке мало, крупные города редкие, и поэтому при всех сложностях развития федеральным сетям проще пока конкурировать за другие регионы. Появилось конвергентное «Метро» — «Самбери», конвергентный «Детский мир» — «Бубль Гум», есть конвергентные сайты, например, вместо «Авито» тут «Фарпост», а вместо автомобильных сайтов — «Дром.ру».
А другой крутой пример того, что такое Владивосток — это сеть «Кофемашина». Началось всё ночью в попытках купить нормальный кофе, а закончилось кучей точек по всему городу, где еду вроде салатов, стейка и прочего второго превращают в шаурму («завертоны»), которую можно есть одной рукой. И наливают качественный кофе из кофемашины. Почему я про это рассказываю — потому что ещё 5 лет назад всё можно было заказать по телефону заранее, а потом приехать, заплатить и забрать. Верили на слово с одной стороны — и покупатели не обманывали с другой. Никто не искал уязвимости, просто сделали удобный сервис людям — и люди им нормально пользовались. В этом году я уже увидел там приложение для предзаказов и галочку «не кипяток» около чая, которой резко не хватает почти везде в кафе. На этом примере я хотел показать, что фактор низких внутренних издержек в сообществе тут вполне себе есть — что, по ощущениям, далеко не так в центральной части России.
Возвращаясь к Транссибу — несмотря на то, что именно эта магистраль превратила нашу страну снова в компактную и управляемую, дала возможность перебрасывать войска не за 3-4 месяца, а за 7 дней и объединила города в логистические цепочки производства — всё равно Владивосток реально далёкий город. Примерно на Транссибе у нас сменилась парадигма движения по рекам на движение по железной дороге, и примерно к этому моменту пропали коробейники. Транссиб же перекроил экономический ландшафт — те города, которые заплатили взятку или как-то иначе повлияли, чтобы ж/д не шла через них, конечно, сохранили свои пароходы, но зато остались на отшибе, а города на новых главных магистралях резко начали расти. Соответственно, чтобы построить Транссиб, нужно было иметь офисы компаний как центры персонала и управления на обоих концах дороги, и это тоже в какой-то момент дало плюс Владивостоку в плане притока образованного персонала.
Уровень образованности можно оценить по байке:
Иностранное влияние
Владивосток рядом с Кореей, Японией и Китаем. Про Японию и б/у машины оттуда, вы, наверное, знаете. В общем, японцы покупают машину, ездят на ней примерно до 70-90 тысяч километров, а потом продают это старьё. Жители Владивостока покупают эти прекрасные новые машины и продают дальше по стране.
Леворульную машину в городе называют «с атипичным расположением руля».
Упрощая, история такая. Сначала машины доставались морякам. Можно было раз в год привезти в трюме машину. Естественно, она там покупалась, потом продавалась уже в России. Когда стало понятно, насколько это выгодно, некоторые получали паспорт моряка только ради такого рейса: по документам это был член экипажа, по факту — карго. Потом некоторое время возили машины отдельно от двигателей для последующей модификации. Когда тему с запчастями прикрыли, стали пилить автомобили и сваривать во Владивостоке: распил с точки зрения таможни был металлоломом, а с точки зрения счастливого нового владельца — иногда смертельной ловушкой. Первые транспортники с ними загружали так, что случайный шторм мог утопить парковку. В общем, тут постоянно придумывают какие-то схемы, направленные трёхсторонне: ввести в заблуждение государство, японцев (это недавние технологии) и, конечно, конечного покупателя. Чтобы правильно купить машину во Владивостоке, надо иметь квалификацию автомастера — потому что вам попадётся если не ихтиандр, то хотя бы скрутыш.
Вместе с машинами традиционно возили и другую контрабанду, и товары народного потребления. Контрабанду и сейчас нет-нет, да можно встретить на том же рынке (точнее, происхождение товаров ряда магазинов не удастся проверить). А из товаров народного потребления самое вам знакомое — это аниме. Точнее, первый культурный шок вызвали те разновидности аниме, которые сейчас злят РКН-тян. Но и обычное аниме на кассетах также пошло гуляют по стране из Владивостока. Сейчас, кстати, в городе есть устойчивые гик-сообщества, и някающие люди — достаточно частое явление. Косплееров много, и они довольно хорошо организованы.
Китай связан с городом огромным количеством трудовых мигрантов. Именно эти люди привнесли во Владивосток то, на что моряки тратили деньги: азартные игры (которые после исчерпания кредита должника заканчивались игрой «на мясо», то есть на палец или кусок живота), другие досуговые дома — ну и кучу китайских товаров. Сейчас в центре города есть квартал Миллионка с антуражем ушедших китайцев, а точка концентрации нынешних — рынок на Спортивной, который с каждым годом цивилизуется, но всё ещё со всех сторон слышны крики в духе «Подходи, подлюка, тебе халясо трусы!». Там действительно клёво, особенно, с учётом нейминга заведений китайской кухни в духе «Добрыня и Аня», потому что китайцы берут себе имена той страны, куда приезжают.
Следы корейской культуры тоже можно заметить. Милкис и пянсе — это то, что надо обязательно попробовать в городе. Можно ещё запить кофе «Доширак» и заесть дошираком.
Много иностранцев в ДВФУ. Всего 20 тысяч студентов, из них 3,5 тысячи — иностранные. То есть это большинство населения острова Русский.
Главный корпус ДВФУ
Сам по себе остров, кстати, был дикими землями, где почти не было дорог и машин с номерами до момента строительства эпического моста к эпическому саммиту. Потом там построили новый университет, и это стал остров студентов, военных и уже потом местных жителей. Обучение у нас на русском, поэтому многие студенты из Азии сначала год учат язык, а уже потом проходят основные дисциплины:
Я на всякий напомню на , что смысл такой: один раз обучив группу врачей работе с нашими протоколами, на нашей технике и с нашими тест-системами, мы получаем мощное лобби на закупку этого всего у нас, соответственно. Поэтому иностранные студенты — это маркетинг отечественного производства, а не бизнес про обучение.
Кубсат студентов
И на это всё едет куча туристов. Японцам тур во Владивосток продают как «Европа в двух часах», потому что центр города во многом немецкой архитектуры. Корейцы просто познают загадочную русскую душу, но при этом по крауд-путеводителям. В смысле, съездила одна пара, запостила маршрут, посещённые рестораны и магазины с конкретными купленными товарами — и теперь все примерно так и делают, потому что из их маршрута ещё и взяли данные для официального путеводителя. Специально для корейских девушек делали квартиры для Букинга и AirBnB в мишках и розовых тонах, а для мальчиков — в стилистике победившего коммунизма со старой мебелью и портретами Ильича. Сейчас это всё уже пропало с рынка из-за пандемии.
Почему центр немецкий? Потому что немцы и американцы открывали свои торговые компании. Первый супермаркет на Руси был создан Кунстом и Альберсом. Они просто привозили товары в город, продавали их из специально построенного здания напротив конторы — и покупали в городе пушнину и другие товары на экспорт, чтобы везти обратно. На них же работала первый тревел-блогер Элеонора лорд Прей, которая написала невероятное количество совершенно прекрасных писем про город со всеми деталями. Книгу издали небольшим тиражом в местном издательстве, и она выстрелила. Очень рекомендую, особенности быта интересные.
Ну и очень много про взаимодействие с иностранцами можно найти у Арсеньева, в частности, в «Дерсу Узала». Эту книгу можно читать и как сказку, и как дневники исследователя края: там очень драматичный сюжет и очень плотная подача.
Ну и остались самые многочисленные туристы из иностранных. Китайцы двигаются по городу миниатюрными группами по 50-60 человек, тоннами покупают сгущёнку и птичье молоко (тут его делают на агар-агаре, и у фабрики нет права на это название, но это именно птичье молоко). Для них же тут есть совершенно странная штука — музей трепанга. Собственно, там немного музея и много торгового зала со всякой клюквой типа целебных когтей медведя и прочего. Это такой симметричный ответ китайским экскурсиям на производство, когда экскурсия занимает 30% времени, а 70% — магазин. Кстати, если раньше наше население ездило в Суйфыньхэ за одеждой, поесть и полечить зубы, потому что получалось дёшево, то теперь с падением рубля уже китайцы ездят к нам. Началось с ювелирных магазинов, быстро сделавших вывески на китайском. Потом присоединились магазины сладостей. Потом пришли уже исконные китайские магазины продавать азиатские товары, потому что это же лучшее место что-то купить, верно?
Отдельно про Суйфыньхэ надо сказать, что именно там в декабре 2013 по решению Госсовета КНР стал официально использоваться рубль (вместе с юанем). А вторая вещь — это целый бизнес по беспошлинному перевозу товаров через границу: предлагались туры выходного дня с багажом 5 килограмм за счёт «импортёров». «Импортёры», соответственно, давали вам багаж для проноса через границу: 30 пар джинсов для личного пользования родственникам, пачку лифчиков и так далее. В итоге народ ездил даже стричься в Суньку, потому что получалось дешевле.
Широта крымская, долгота колымская
Приморский край несколько изолирован и в плане флоры и фауны, тут довольно много эндемиков. Такой «затерянный мир» получился из-за Сихотэ-Алиня, барьерного хребта, перегородившего путь леднику. Поэтому тут не было последнего резкого климатического скачка, и далеко не всё успело повымереть. Сейчас природа — это смешение южного и северного набора растений и животных. Добавьте к этому теплоаккумулятор в виде океана, практическое отсутствие крупных рек, холодное течение рядом и получите как раз Владивосток. Зима тут несуровая, хрустящий снежок, скорее, редкость, но это не те -40, что в безветренной Сибири, а те -15, которые ощущаются как ледяной ад из-за ветра. Ну и если что, ледяные дожди тоже никто не отменял. Последний вот перекрыл дорогу на остров Русский, пока лёд сбивали с вантов моста. Военные быстро организовали поставки продуктов в магазины и переправу для медиков, но это совсем не то же самое, что мост или старые паромы, которые были до него. А так обычно только глазированные машины.
Несмотря на количество машин в городе (540 машин на 1000 жителей на 2018 год), бензином не пахнет, потому что сильный ветер просто всё это выдувает в море. В обмен, правда, городу достаются тайфуны и цунами.
Это на мысе Тобизина на Русском
Так что приезжайте смотреть туманы. Город ими славен, и часто покрывается весь. Хотя солнечных дней довольно много, главные два слова в описании ситуации — туман и ветер. Выглядит это безумно красиво, если вы приехали на пару недель или показываете японцу самый прекрасный город на Земле с его эстетической точки зрения, но местных жителей немного достаёт влажностью и ветерком. Особенно зимой.
Теперь отмотаем чуть назад, на момент освоения региона. Исторически тут искали женьшень и потом собирали его. То есть как: находили росток, делали в голове геометку и возвращались к нему через 3-5 лет, надеясь, что его не взял кто-то другой. Было много охоты и рыбалки. Собственно говоря, китайское название города — «залив трепанга» (американское — Порт Май). Сейчас трепанга можно встретить не только в музее, но и на фермах.
Трепанг — морской огурец, или, как называют его китайцы на жаргоне, морской хрен (где хрен — отнюдь не растение, поскольку огурец любит расти вертикально в определённые моменты своей жизни). Возможно, это одна из причин, почему название города не переводилось с китайского впрямую.
Ферма трепанга, тут он ещё маленький и растёт в кассетах
На Русском в бухтах выращивают ещё мидию и гребешка.
Моллюск, кстати, обладает отличной механикой глаз: они у него пока однопиксельные, зато распределённые. Это, по сути, фотодиоды. Когда над ним проплывает хищник, глаза в кластере по очереди быстро затеняются, но не все сразу. В ответ гребешок как можно быстрее закрывает створки и сидит боится.
Камчатский краб живёт тут рядом в Японском море. Его выносят поздороваться с гостем до того, как готовить. При заказе стейка с телёнком так не делают.
Ещё в регионе живёт амурский тигр, которым все очень гордятся. Особенно Амуром, который прославился дружбой с козлом. Тут надо, опять же, развеять пару мифов. Дело в том, что козёл для тигра — это обогащение среды, то есть спортивно-игровой инвентарь в первую очередь и пища во вторую.
Кучу поломанных животных из области можно увидеть в этом самом сафари-парке. Там есть программные животные для сохранения (те же тигры) и есть приют для тех, кого спасли в том или ином виде. Алексей вот подобрал грифа в кафе, нашёл хазру с загнивающей лапой в дикой природе и так далее.
Второй чертовски важный объект — это океанариум. Интересен он далеко не шоу дельфинов, а тем, что содержит очень много животных в экспозиции и вне экспозиции, причём с ними ведётся научная работа. Собственно, он выставляет наружу API, позволяющее провести какой-то опыт над животным и получить результаты удалённо. То есть кто-то где-то на планете придумывает задачу, её исполняют в океанариуме и присылают результат.
Из самых интересных экспериментов — изучается разумность ларг (они решают логические задачи и сортируют массивы), выделяют мультипотентные стволовые клетки из кожи рыб, есть куча программ по размножению разных рыб в неволе (и результаты там отличные), плюс, что меня особенно удивило (но это уже привычная история для океанариума) — там бодро размножаются пингвины.
Ещё про город
Город рос скачками. Основан с океана, развивался на север от края полуострова, где была база. Если бы место изначально выбиралось под город, то, наверное, он был бы где-то ещё, но не там, где сейчас. Место было буквально изрезано сопками и заливами. С сопками ещё более-менее справились: большие перепады высот выравнивали тем, что снимали вершины и засыпали их в промежутки между другими сопками. Заливы победили только относительно недавно с появлением сначала моста через Золотой Рог, а потом знаменитого вантового моста на остров Русский.
Примерно до 70-х бухта Золотой рог промерзала не каждый год, и не было транспортного сообщения через неё. Когда могли, кидали помост. Можно было идти по нему, а можно было избавляться от старых машин или мотоциклов на льду. Сейчас эта логистическая задача решена мостом. UPD: В комментариях очень тактично отметил, что это связано со сбросом тёплой воды с построенной ТЭЦ.
Климат
Генеральное планирование было, но если вы играли в строительные симуляторы, то прекрасно знаете, во что превращается со временем логистика города со сложным рельефом и кусками суши, соединёнными с основной частью только мостом или перешейком. В итоге и архитектура, и дороги города имеют неповторимый оттенок потребности в лёгком рефакторинге. А перепады высот добавляют волшебные улицы, где одна из сторон может оказаться склоном сопки — там, конечно, прекрасный вид, но заходить в дом надо из другого района города. Или хотя бы с другой улицы.
Как и многие северные города (хотя он вовсе не северный), Владивосток очень яркий в плане граффити. Их тут много, они разные — и очень клёвые. Всё потому, что в какой-то момент встретились творческая потребность и дешёвые баллоны с краской. Но эпоху кривых тегов прошли очень быстро и вышли сразу на произведения искусства. Одна из команд граффити-художников в какой-то момент поняла, что просто рисовать мало, и начала делать объекты ещё из фанеры — тогда их прозвали «фанерными людьми». Потом они отучились уже в Европе, вернулись и стали работать с бетоном, сейчас они известны как «Concrete Jungle». Облагораживают город как умеют, и некоторые их решения хорошо бы знать всей стране — но про это подробнее как-нибудь позже, зимой.
Бухта «Стекляшка», куда намывает стекло со свалки
Итого
Итого — я не устаю удивляться, насколько это интересный город. Интересный, конечно, как и в любом путешествии, не столько достопримечательностями, сколько людьми. Сюда можно приехать, закрыть глаза и представить, что это первая русская колония на экзопланете — и, в принципе, впечатление будет очень верным.
