- Специальный корреспондент
В XI веке в Арагонском королевстве правил славный король Санчо I. Правил он весьма неплохо, успешно воевал, и от двух жён нажил аж четырёх сыновей. Один, к несчастью, умер совсем молодым, ещё при жизни отца, но трёх оставшихся было вполне достаточно для продолжения династии, так что когда короля смертельно ранили при осаде очередного города, умирал он с сознанием полностью исполненного монаршего долга.
Старший сын Санчо, король Педро I, тоже был славным монархом. Много воевал, успешно вёл Реконкисту плечом к плечу с Сидом Кампеадором. Одна беда - умер, не озаботившись наследником. Беда, впрочем, небольшая, потому что ещё один сын Санчо, принц Альфонсо, тут же вступил на престол.
Король Альфонсо I, прозванный Воителем, был славным (а вы как думали) монархом. Воевал, как нетрудно догадаться, много и охотно - однако за этим вполне королевским делом как-то не подумал о продолжении рода и тоже погиб, не оставив наследника.
Казалось бы, и это ещё ничего, ведь у короля Санчо был ещё и младший сын, Рамиро - буквально, на такой вот случай.
Но тут случилась затыка: будучи четвёртым мальчиком в семье, юный Рамиро трезво оценил свои шансы, согласился, что всё в этом мире тленно, и удалился в монастырь, где жил в тиши и молитвах, нимало не заботясь мирской суетой. И вдруг буквально под окном его монашеской кельи затрубили трубы, и вся арагонская знать смиренно попросила брата Рамиро оставить дела небесные ради долга перед семьёй и государством. У них, вишь, кандидаты на престол внезапно закончились.
Рамиро, в общем, в его нынешней жизни всё устраивало, а в будущей жизни в качестве короля не устраивало практически ничего. Он не хотел пировать, воевать, а главное - жениться, он был настоящим средневековым монахом и хотел молиться, поститься и носить вериги.
Но делать нечего, у испанцев вообще чувство долга развито довольно сильно. К тому же, сам Папа по такому поводу моментально освободил его от монашеских обетов: Арагон тогда был на переднем крае борьбы с неверными, и бросать его без присмотра было совсем никак нельзя, а тут хотя бы в благочестии будущего короля можно не сомневаться.
Король Арагона Рамиро II Монах (1075 - 1157). (Филиппо Ариосто)
Конечно, придворные искренне рассчитывали, что этот святоша станет целыми днями перебирать чётки у себя в часовне, пока серьёзные ребята будут решать свои серьёзные вопросы.
Ага, щаз.
Я же говорю, долг перед фамилией, страной, народом и всё вот это.
Так что его величество Рамиро II подошёл к вопросу со всей серьёзностью и вгрызся в текущую политику с тем же рвением, с каким ещё недавно штудировал Отцов Церкви.
Придворные, которые уже решили, что у них всё в шоколаде, внезапно осознали, что раз Америка ещё не открыта, то и шоколада никакого для них не предусмотрено. И состряпали, так сказать, комплот.
Королю о комплоте донесли. Король удивился.
А поскольку за советом ему обратиться, было, в общем, не к кому, отправился в свой родной монастырь, к аббату.
Аббат тем временем подстригал в монастырском саду розы. Чик-чик ножницами. Чтоб красиво было. Благолепно.
Выслушал он бывшего монаха, а нынче монарха, и ничего ему не ответил. Только чик-чик ножницами по тем цветкам, что совсем уж вызывающе торчали из общего ряда.
Король поклонился и отбыл во дворец.
А вернувшись во дворец, пригласил дюжину знатнейших арагонских дворян послушать новый колокол - да такой, звон которого, де мол, разнесётся по всему королевству.
Те, разумеется, явились, с трудом сдерживая зевоту - и были моментально по приказу короля обезглавлены. Чик-чик. По чистой случайности, конечно же, все они оказались лидерами заговорщиков, такое вот забавное совпадение.
"Колокол Уэски" (Хосе дель Алисал)
Потом король женился на благочестивой и знатной вдове, Алисе Аквитанской. Быстренько заделал ей ребёночка, а когда та разрешилась девочкой, так же быстренько выдал дочурку замуж за Рамона Беренгера, графа соседней Барселоны.
После чего посчитал все свои обязательства выполненными, дал жене развод - и со всей возможной прытью бросился назад, в ненаглядный монастырь. Трёх лет в миру ему хватило с перебором.
В монастыре он тихо прожил ещё двадцать лет, уже абсолютно не интересуясь ничем, происходящим во внешнем мире.
Он своё отдал. Отслужил, так сказать.
Монастырь Сент-Понс де Томьерс, где брат Рамиро провёл лучшие годы своей жизни.
Старший сын Санчо, король Педро I, тоже был славным монархом. Много воевал, успешно вёл Реконкисту плечом к плечу с Сидом Кампеадором. Одна беда - умер, не озаботившись наследником. Беда, впрочем, небольшая, потому что ещё один сын Санчо, принц Альфонсо, тут же вступил на престол.
Король Альфонсо I, прозванный Воителем, был славным (а вы как думали) монархом. Воевал, как нетрудно догадаться, много и охотно - однако за этим вполне королевским делом как-то не подумал о продолжении рода и тоже погиб, не оставив наследника.
Казалось бы, и это ещё ничего, ведь у короля Санчо был ещё и младший сын, Рамиро - буквально, на такой вот случай.
Но тут случилась затыка: будучи четвёртым мальчиком в семье, юный Рамиро трезво оценил свои шансы, согласился, что всё в этом мире тленно, и удалился в монастырь, где жил в тиши и молитвах, нимало не заботясь мирской суетой. И вдруг буквально под окном его монашеской кельи затрубили трубы, и вся арагонская знать смиренно попросила брата Рамиро оставить дела небесные ради долга перед семьёй и государством. У них, вишь, кандидаты на престол внезапно закончились.
Рамиро, в общем, в его нынешней жизни всё устраивало, а в будущей жизни в качестве короля не устраивало практически ничего. Он не хотел пировать, воевать, а главное - жениться, он был настоящим средневековым монахом и хотел молиться, поститься и носить вериги.
Но делать нечего, у испанцев вообще чувство долга развито довольно сильно. К тому же, сам Папа по такому поводу моментально освободил его от монашеских обетов: Арагон тогда был на переднем крае борьбы с неверными, и бросать его без присмотра было совсем никак нельзя, а тут хотя бы в благочестии будущего короля можно не сомневаться.
Король Арагона Рамиро II Монах (1075 - 1157). (Филиппо Ариосто)
Конечно, придворные искренне рассчитывали, что этот святоша станет целыми днями перебирать чётки у себя в часовне, пока серьёзные ребята будут решать свои серьёзные вопросы.
Ага, щаз.
Я же говорю, долг перед фамилией, страной, народом и всё вот это.
Так что его величество Рамиро II подошёл к вопросу со всей серьёзностью и вгрызся в текущую политику с тем же рвением, с каким ещё недавно штудировал Отцов Церкви.
Придворные, которые уже решили, что у них всё в шоколаде, внезапно осознали, что раз Америка ещё не открыта, то и шоколада никакого для них не предусмотрено. И состряпали, так сказать, комплот.
Королю о комплоте донесли. Король удивился.
А поскольку за советом ему обратиться, было, в общем, не к кому, отправился в свой родной монастырь, к аббату.
Аббат тем временем подстригал в монастырском саду розы. Чик-чик ножницами. Чтоб красиво было. Благолепно.
Выслушал он бывшего монаха, а нынче монарха, и ничего ему не ответил. Только чик-чик ножницами по тем цветкам, что совсем уж вызывающе торчали из общего ряда.
Король поклонился и отбыл во дворец.
А вернувшись во дворец, пригласил дюжину знатнейших арагонских дворян послушать новый колокол - да такой, звон которого, де мол, разнесётся по всему королевству.
Те, разумеется, явились, с трудом сдерживая зевоту - и были моментально по приказу короля обезглавлены. Чик-чик. По чистой случайности, конечно же, все они оказались лидерами заговорщиков, такое вот забавное совпадение.
"Колокол Уэски" (Хосе дель Алисал)
Потом король женился на благочестивой и знатной вдове, Алисе Аквитанской. Быстренько заделал ей ребёночка, а когда та разрешилась девочкой, так же быстренько выдал дочурку замуж за Рамона Беренгера, графа соседней Барселоны.
После чего посчитал все свои обязательства выполненными, дал жене развод - и со всей возможной прытью бросился назад, в ненаглядный монастырь. Трёх лет в миру ему хватило с перебором.
В монастыре он тихо прожил ещё двадцать лет, уже абсолютно не интересуясь ничем, происходящим во внешнем мире.
Он своё отдал. Отслужил, так сказать.
Монастырь Сент-Понс де Томьерс, где брат Рамиро провёл лучшие годы своей жизни.
