Как в России, начиная с Петра I, боролись со взятками

[BOOX]

Часть первая.​

Коррупция — это извечный вопрос, когда речь заходит о государственных служащих. В русской литературе образ чиновника-взяточника стал почти каноническим — от произведений Грибоедова и Гоголя до творений Салтыкова-Щедрина и Чехова. Однако в XVIII веке ни коррупция, ни сам термин «взяточничество» ещё не были известны отечественному законодательству. Более подробно об этом мы расскажем в новой публикации.

---

Мздоимство впервые упоминается в русских летописях XIII века. В XVII веке в законах упоминались лихоимство и лиходательство, а предмет подкупа назывался «посул». Хотя термин «взятка» и появляется вскользь в указе царя Алексея Михайловича, изданном в апреле 1654 года, наказанию подлежал только «посул» — получение взятки судьёй или служилым человеком за незаконные действия. За законные же действия судья получал от заинтересованного лица вознаграждение, которое называлось «кормление от дела».

Пётр I в своём указе от 24 ноября 1699 года, который стал первым указом о борьбе со взяточничеством в его правление и был включён в Полное собрание законов, чётко обозначил последствия для взяткодателей:

«Для предотвращения впредь подобных явлений велю как взявших деньги, так и давших положить на плаху, и от плахи подняв бить кнутом без пощады и сослать на каторги в Азов с женами и детьми, объявить во все города, села и волости: кто сделает это впредь, тому быть в смертной казни без пощады».

Фактически, именно в законодательстве Петра Великого сформировалось сложное юридическое понимание взятки, которое включало в себя три компонента: незаконное получение денежных средств, неисполнение служебного долга и совершение преступления после получения взятки. Единственное, что не было чётко определено в законе — это вымогательство взятки.

В 1714 году Петр I издал Указ «О воспрещении взяток и посулов», которым ввел жалованье для чиновников, а практику «кормления от дела» прекратил. Теперь вручение денег судье или другому чиновнику с целью повлиять на решение определённого вопроса стало рассматриваться как должностное преступление — взятка.

Это преступление, наряду с казнокрадством, стало серьёзной проблемой, которая подрывала работу государственного аппарата. Естественно, государство не могло игнорировать правонарушение, бросавшее тень на всю систему управления империи и подтачивавшее ее основы. Однако служилому классу, новому чиновничеству, было трудно отказаться от вековых взглядов на службу как на источник дохода.

Этот взгляд на государственную службу не был присущ только узкому кругу родовитой знати и их потомкам — он быстро распространился среди тех, кому Табель о рангах открыла путь к власти. Московские служилые люди видели в них не только подражателей: менялись люди и их внешний облик, но суть оставалась прежней. Это «богопротивное лакомство», как говорил Пётр I, «постыдный порок» по мнению Екатерины I, «произвольное самовознаграждение» по словам С.С. Уварова, «служебные сладости» по выражению М.Е. Салтыкова-Щедрина, «лихоимство» согласно закону — всё это было неотъемлемой частью служилого человека.

Законодатель не скупился на выражения, используя яркую и жёсткую лексику, чтобы как можно более точно описать это деяние. Взяточничество, в строгом смысле слова, и все его проявления назывались «душевредным лихоимством». Мзда описывалась как «гнусная», а само деяние считалось «мерзким лакомством», которое привлекало только «подлые и ненасытные, сребролюбием помрачённые души».

Закон строго карал взяточников, клеймя их как «вредителей государственных прав» и «народных разорителей», «похитителей интересов» и, в конечном счёте, как «врагов Отечества».

Рекордсменом среди взяточников в петровские времена был князь А.Д. Меншиков, считавшийся самым приближенным к царю. Покровительствовала Меньшикову супруга Петра царица Екатерина.
Показательная история: однажды даже Сенат возмутился уровню и наглостью мздоимства Меньшикова и завел на него дело. Последний вместо того, чтобы лично явиться для дачи объяснений, отправил своего унтер-офицера, чтобы тот передал княжеский ответ.

Сенат пожаловался царю, говоря, что Петр I прочитал и отложил сенатскую жалобу в сторону, и отвечая на вопрос, каковы будут его приказания, сказал: «Никаких...Меншиков всегда останется Меншиковым». После смерти Петра 8 сентября 1727 года князь подвергся опале, был лишён имущества, титулов, званий и наград, был сослан с семьёй в Сибирь, где через полтора года умер. У Меньшикова конфисковали почти 100 тысяч крестьян, шесть городов, сотни пудов золотой и серебряной посуды и обнаружили миллионы рублей в иностранных банках.


Продолжение следует

Для просмотра ссылки необходимо нажать Вход или Регистрация

 

[BOOX]

Часть вторая.​

Коррупция — это извечный вопрос, когда речь заходит о государственных служащих. В русской литературе образ чиновника-взяточника стал почти каноническим – от произведений Грибоедова и Гоголя до творений Салтыкова-Щедрина и Чехова. О том, кого и как наказывали за взяточничество, казнокрадство и другие преступления в петровскую эпоху, мы на самых ярких примерах расскажем во второй части публикации.

---

Конечно, князь Меньшиков был не единственным представителем высшего света, кто за взятки был наказан. При Петре I одного из создателей российского военно-морского флота адмирала Апраксина крупно штрафовали за хищения. Согласно историческим сведениям, Апраксин в силу своего мягкого характера попустительствовал злоупотреблениям в Морском ведомстве, но сам не крал, поэтому и наказание было не столь суровым. Наказывали его трижды, но император ценил своего верного слугу и всегда только штрафовал, и даже однажды, желая вознаградить за потерю крупной суммы, подарил Апраксину поместье.

А вот целой группе высокопоставленных сановников в 1716 году повезло сильно меньше. В хищениях из казны и других преступлениях обвинили сенаторов князя Григория Ивановича Волконского и Василия Андреевича Апухтина, санкт-петербургского вице‑губернатора Якова Никитича Римского‑Корсакова (между прочим, прапрадеда великого композитора) и когорту разных служивых людей и чиновников. Сенаторам грозила политическая смерть, со всеми подобающими этому обрядами.

В походном журнале Петра I отражена эта экзекуция:

«И приведши их на площадь, где положена была плаха и топор, объявлен указ: сенаторем двум Волконскому и Апухтину за вины их (что они, преступая присягу, подряжались сами чужими именами под провиант и брали дорогую цену, и тем народу приключали тягость) указано их казнить смертью, однако от смерти свобожены, только за лживую их присягу обожжены у них языки, и имение их все взято на Государя; потом Корсакова, что он, не удоволяся Его Царского Величества жалованьем 5 000 рублями на год, також подряжался ставить провиант и фураж дорогою ценою именами крестьян своих и из казны роздал денег больше 200 000 рублей, которых и собрать вскоре невозможно, також и сам брал себе денег из казны немалое число, били кнутом и на вечное житье в Сибирь, отобрав все его пожитки и деревни, кроме отцовских деревень; секретаря Литвинова за те ж дела, что Корсакова, били кнутом и сослали на каторгу; коммисара Порошина, что он за многое число денег подрядных припасов, которые были не поставлены, дал подрядчикам опись задним числом в поставке, а написал, будто те припасы в пожаре сгорели, клали на плаху и потом, простя его от смерти, били кнутом и вырезали ему ноздри, сослали на каторгу; Филимона Аникиева и Голубчикова за то, что они подряжались ставить припасы в артиллерию дорогою ценою и по согласию с помянутым Коммисаром брали деньги из казны за непоставленные припасы, биты кнутом и взят с них штраф; а Военной Канцелярии дьяков всех били батогами за то, что они, преступая указ, офицеров и унтер‑офицеров и солдат отпускали в дома свои на сроки, а после их не собрали, и за то себе брали взятки. Сие наказание было чинено в присутствии Его Царского Величества».

Более сурово царь поступил с иркутским воеводой Лаврентием Ракитиным, который был отдан под суд за то, что отобрал у купца Михаила Гусятникова драгоценности. Воеводе отсекли голову. Ну и, конечно, стоит вспомнить о казни первого сибирского губернатора Матвея Гагарина (об это подробнее в одной из предыдущих статей), которого уличили в неслыханном воровстве. Он даже осмелился присвоить себе алмазы, купленные для царицы. Гагарина не спасло и то, что он в свое время принимал участие в суде над царевичем Алексеем.

«Берхгольц рассказывает, что Гагарин не хотел признаваться в своих проступках и потому несколько раз был наказываем кнутом. Когда князь Гагарин был уже приговорен к виселице и казнь должна была совершиться, царь за день перед тем словесно приказывал уверить его, что не только дарует ему жизнь, но и все прошлое предаст забвению, если он признается в своих, ясно доказанных преступлениях. Но, несмотря на то, что многие свидетели, и в том числе родной его сын, на очных ставках убеждали в них более, нежели сколько было нужно, виновный не признался ни в чем. Тогда, в самый день отъезда царя в Ригу, он был повешен перед окнами Юстицколлегии в присутствии государя и всех своих знатных родственников.

Через несколько дней виселица была перенесена в другое место, на Большую площадь. Берхгольц пишет, что он слышал, будто для большего устрашения тело будет повешено в третий раз, по ту сторону реки, и затем отошлется в Сибирь», – пишет в своей книге «Старая Москва» известный русский писатель и журналист XIX века Михаил Пыляев.

Поучительна история наказания бывшего драгуна Андрея Полибина. Уличенный в краже лошадей, он произнес «слово и дело государево» – принятое условное выражение, свидетельствовавшее о том, что человек готов дать показания о государственном преступлении. Для начала Полибин обвинил в намерении убить царя не абы кого, а начальников розыскных канцелярий – Лобанова‑Ростовского и Чебышева. Затем досталось стольнику Лопухину, который якобы намерен был царя отравить. Следствие провело очные ставки, в ходе которых Полибин признался, что оговорил невиновных.

За клевету бывшего драгуна отправили на каторгу, где он не успокоился и продолжал писать доносы. В итоге ему тоже отсекли голову.

Петр I боролся с казнокрадством не только суровыми законами, но и другими методами. Есть свидетельства, что однажды император прознал, что один из новых чиновников от юстиции стал брать взятки. Тогда царь удвоил ему жалование, но предупредил, что если он еще раз будет пойман на взятке, то виселицы не избежать. Чиновник поклялся в честном отправлении правосудия, но все же был пойман за руку и по итогу понес наказание.

Для просмотра ссылки необходимо нажать Вход или Регистрация

 

[sly_reaper]

Спасибо, интересно было почитать

 

[BOOX]

Часть третья.​

Коррупция — это извечный вопрос, когда речь заходит о государственных служащих. В русской литературе образ чиновника-взяточника стал почти каноническим – от произведений Грибоедова и Гоголя до творений Салтыкова-Щедрина и Чехова. О том, кого и как наказывали за взяточничество, казнокрадство и другие преступления в петровскую эпоху, мы на самых ярких примерах расскажем в третьей части публикации, в которой мы переместимся в эпоху после Петра Первого.

---

Со смертью первого русского императора затеянное им бескомпромиссное сражение со взятками и казнокрадством надолго затихло. Скорее, даже наоборот, взяточники «воспряли духом» и стали «принимать» в свои ряды новых казнокрадов после вышедшего 23 мая 1726 года указа, по которому жалованье полагалось только коллежским чинам, а прочий служивый люд коллегий и судов должен был вновь «кормиться от дел», то есть получать мзду от просителей.

Восхождение на престол императрицы Елизаветы Петровны вывело в свет самого яркого казнокрада времен ее правления, а может быть и всей истории российской империи, графа Петра Шувалова.

Свою карьеру Шувалов начал в качестве пажа при дворе Петра I, а затем стал камер-юнкером при цесаревне Елизавете, активно участвуя в дворцовом перевороте 1741 года. Его быстрое продвижение по службе началось с этого момента: он был произведен в камергеры, гвардейские подпоручики и генерал-майоры, а в 1744 году достиг чина генерал-лейтенанта и стал сенатором. В 1746 году он получил графское звание, а в 1748 году был назначен генерал-адъютантом. Жена Петра Шувалова, Мавра Егоровна, урождённая Шепелева, сыграла значительную роль в его стремительном восхождении. С детства она была близкой подругой Елизаветы Петровны, что сыграло важную роль в укреплении позиций Шувалова при дворе.

Влияние Шувалова стало абсолютным с 1749 года, когда ему удалось продвинуть в фавориты императрицы двоюродного брата, Ивана Ивановича Шувалова. С этого момента граф стал одним из главных сановников в империи, ни одно государственное дело не могло быть решено без его участия. Подарки, награды и выгодные заказы из казны текли к графу до самой смерти Елизаветы. Он умел использовать своё влияние и связи для личной выгоды и обогащения, что только усилило его положение во власти. В 1754 году винокурение было объявлено дворянской монополией.

Винным откупщиком по всей Сибири стал граф Пётр Иванович Шувалов. Эти самые винные откупы, то есть система взимания косвенного налога, при котором право торговать алкогольными напитками, вином и водкой отдавалось на откуп частным предпринимателям, в итоге стали настоящей общественной язвой. Считается, что именно винные откупы легли в основу колоссальных капиталов крупнейших представителей русского купечества. Поскольку бизнес этот приносил фантастические деньги, торговцы вином не скупились на взятки.

Шувалов в истории России остался реформатором, и он действительно много сделал и пытался преобразовать. В частности, он был инициатором генерального межевания земель, разделения страны на войсковые округа, добился отмены внутренних таможен, основал первые российские банки. Он также заложил основу для ряда промышленных предприятий, включая Воткинский и Ижевский железоделательные заводы. Однако многие его реформы имели смешанный успех, императрица Екатерина II критично отозвалась о его деятельности, считая его действия выгодными в первую очередь для него самого. Императрицу Елизавету Шувалов пережил на десять дней, его похороны Екатерина II запечатлела в своих мемуарах, тщательно записав язвительные высказывания народа о том, что творил Шувалов во власти.

«Хотя огромные похороны и при оных великолепные выносы указом покойной Государыни запрещены были, но, однако, господа Шуваловы выпросили у бывшего Императора, дабы граф Петр Иванович со великолепной церемонией погребен был: сам Император обещался быть на выносе. В назначенный день ждали очень долго Императора, и он, не прежде как к полудню, в печальной день приехал; народ же ждал для смотрения церемонии с самого утра, день же был весьма холодной. От той нетерпеливости произошли разные в народе рассуждения: иные, вспомня табачный того Шувалова откуп, говорили, что долго его не везут по причине той, что табаком осыпают; другие говорили, что солью осыпают, приводя на память, что по его проекту накладка на соль последовала; иные говорили, что его кладут в моржовое сало, понеже моржовое сало на откуп имел и ловлю трески. Тут вспомнили, что ту зиму треску ни за какие деньги получить нельзя, и начали Шувалова бранить и ругать всячески. Наконец, тело его повезли из его дома на Мойке в Невский монастырь. Тогдашний генерал-полицеймейстер Корф ехал верхом пред огромной церемонией, и он сам мне рассказывал в тот же день, что не было ругательства и бранных слов, коих бы он сам не слышал против покойника, так что он, вышед из терпения, несколько из ругателей велел захватить и посадить в полиции, но народ, вступясь за них, отбил было, что видя, он оных отпустить велел, чем предупредил драку и удержал, по его словам, тишину», - из мемуаров Екатерины II.

Екатерина Великая, едва вступив на престол, продолжила сражение Петра I c коррупцией. 18 июля 1762 года она издала строгий указ «Об удержании судей и чиновников от лихоимства», призывая к борьбе с взяточничеством. Императрица указывала, что коррупция достигла невероятных размеров: платежи за должности, защита от клеветы с помощью денег, усиление ложных обвинений финансовыми средствами стали нормой.

«Мы уже от давнего времени слышали довольно, а ныне и делом самым увидели, до какой степени в Государстве Нашем лихоимство возросло, так что едва есть ли малое самое место Правительства, в котором бы Божественное сие действие, суд без заражения сей язвы отправлялося: ищет ли кто места, платит; защищается ли кто от клеветы, обороняется деньгами; клевещет ли на кого кто, все происки свои хитрые подкрепляет дарами. Напротиву того: многие Судящие, освященное свое место, в котором они именем Нашим должны показывать правосудие, в торжище превращают, вменяя себе вверенное от Нас звание Судии бескорыстного и нелицеприятного за пожалованный будто им доход в поправление дома своего, а не за службу, приносимую Богу, Нам и Отечеству, и мздоприимством богомерзким претворяют клевету в праведный донос, разорение Государственных доходов в прибыль Государственную, а иногда нищего делают богатым, а богатого нищим», - из указа 1762 года.

Историки отмечают, что первые три года правления Екатерины II характеризуются наибольшим количеством преследований за взятки в течение последующих пятидесяти лет. В то же время она много сделала для улучшения материального положения государственных служащих, чтобы минимизировать их склонность к служебным злоупотреблениям в целях личного обогащения. В частности, указ от 13 февраля 1763 года, адресованный Сенату, предусматривал повышение жалования для чиновников, работающих в присутственных местах, и увеличение средств на канцелярские нужды.

Подобные меры были направлены на достойное содержание служащих, что также подчеркивалось в других правовых актах, например, в указе от 11 октября 1764 года, который акцентировал на необходимости предоставления чиновникам достаточного жалованья.

Основной целью Екатерины в борьбе с коррупцией было качественное обновление чиновничьего корпуса, привлекая на службу достойных и честных людей. Это подтверждают такие указы, как от 13 октября 1763 года о выборе надежных людей для работы в пограничных комиссиях, и указ от 12 января 1777 года о назначении способных землемеров. Дополнительно, Манифест от 15 декабря 1763 года подчеркивал важность заселения судебных должностей честными людьми и принятие мер против коррупции и взяток, отмечая, что многие жители отдаленных регионов сталкивались с насилием и коррупцией, что приводило их к бедности и разорению.

Однако все ее усилия не привели к радикальному улучшению ситуации с коррупцией, и связано это было во многом с ее личностью и делами. «Екатерина знала плутни и грабежи своих любовников, но молчала. Ободренные таковою слабостию, они не знали меры своему корыстолюбию, и самые отдаленные родственники временщика с жадностию пользовались кратким его царствованием. Отселе произошли сии огромные имения вовсе неизвестных фамилий и совершенное отсутствие чести и честности в высшем классе народа. От канцлера до последнего протоколиста все крало и все было продажно. Таким образом развратная государыня развратила и свое государство», - пишет Александр Сергеевич Пушкин в своих «Заметках по русской истории XVIII века».

Продолжение следует.

Для просмотра ссылки необходимо нажать Вход или Регистрация

 

[BOOX]

Часть четвертая.​

Коррупция — это извечный вопрос, когда речь заходит о государственных служащих. В русской литературе образ чиновника-взяточника стал почти каноническим – от произведений Грибоедова и Гоголя до творений Салтыкова-Щедрина и Чехова. О том, кого и как наказывали за взяточничество, казнокрадство и другие преступления в петровскую эпоху, мы на самых ярких примерах расскажем в третьей части публикации, в которой мы переместимся в эпоху после Петра Первого.

Несомненной заслугой Екатерины II в борьбе с коррупцией является одно из самых громких уголовных событий XVIII века – дело Дарьи Николаевны Салтыковой, более известной как Салтычиха. Ей по праву можно присвоить позорное звание самой жестокой и кровожадной женщины в истории России. А ведь родилась она в богатой дворянской семье, получила хорошее образование, удачно вышла замуж. В ее владении были огромное богатое поместье в Троицком и земли Верхних Тёплых Станов. После смерти мужа 27-летней Дарье досталось село Красное-на-Пахре с прилегающими территориями и небольшими деревнями, она также стала владычицей московской территории, расстелившейся от Большой Лубянки до Кузнецкого Моста, где на углу находилась её трёхэтажная городская усадьба. Но не в центре Москвы совершала она свои преступления, а в усадьбе, располагавшейся на территории нынешнего посёлка Мосрентген, рядом с МКАД, в районе Тёплого стана.

Салтычиха печально прославилась своей особой жестокостью по отношению к крепостным крестьянам. Она избивала их, морила голодом, обливала кипятком, выставляла голыми на мороз, истязала, часто до смерти, самыми разными способами. В основном измывалась над женщинами и девушками, особенно невестами. В одном из инцидентов даже пострадал знатный человек – землемер Николай Тютчев, дед будущего известного поэта. Салтычиха, ревнуя его к новой жене, пыталась организовать убийство Тютчева.

Первые жалобы на Салтычиху начали поступать ещё в 1762 году. Крестьяне писали, что помещица жестоко обращается с ними, избивает и убивает. Но благодаря влиятельным родственникам и подкупу властей все жалобы, как говорится, «ложились под сукно». Но все же двум крепостным, у которых Салтычиха убила жен, удалось достучаться до императрицы Екатерины II. В 1768 году дело садистки было передано в Сенат. Шесть лет помещица истязала своих крепостных, шесть лет шло расследование. Екатерина Великая, несмотря на знатное происхождение Дарьи Салтыковой, довела судебное разбирательство до справедливого финала. Есть свидетельства, что императрица лично несколько раз переписывала приговор, детально обозначив все то наказание, которое Салтычиха должна была понести за свои человеконенавистнические выходки.

«Разсмотрев поданный нам от сената доклад о уголовных делах известной безчеловечной вдовы Дарьи Николаевой дочери, нашли мы, что сей урод рода человеческого не мог воспричинствовать в столь разные времена и такого великого числа душегубств над своими собственными слугами обоего пола, одним первым движением ярости, свойственным развращенным сердцам, но надлежит полагать, хотя к горшему оскорблению человечества, что она, особливо пред многими другими убийцами в свете, имеет душу совершенно богоотступную и крайне мучительскую», – из Указа Екатерины II по отношению к Дарье Салтыковой.

Ее лишили дворянского звания, ввели пожизненный запрет именоваться родом отца или мужа, также ей запрещалось указывать своё дворянское происхождение и родственные связи с иными дворянскими фамилиями. Садистку приковали к позорному столбу с надписью над головой «мучительница и душегубица» и посадили в подземную тюрьму без света и человеческого общения. Свечку ей зажигали только во время приема пищи. На каторгу отправили трех ее сообщников, среди которых был священник села Троицкого. В московском Иоанно-Предтеченском монастыре для нее вырыли специальную яму, где она в полной темноте просидела больше 10 лет, затем условия содержания смягчили и перевели заключенную в каменную комнатку. В тюрьме Салтычиха прожила 33 года, умерла в 1801 году.

Еще одним ярким делом, демонстрирующим стремление Екатерины II ограничить коррупционное всевластие, стал суд над генерал-прокурором Правительствующего Сената Александром Ивановичем Глебовым. Выходец из дворян, он в молодом возрасте отличился на войне с турками, попал под покровительство графа Шувалова и благодаря его протекции занял в 1754 году кресло обер-секретаря Сената, а через пару лет и обер-прокурора.

25 декабря 1761 года только что вступивший на престол Пётр III назначил А. И. Глебова генерал-прокурором Сената. Еще в бытность свою обер-прокурором он решил завладеть винным делом в Иркутской губернии. Однако местные купцы стали упрямиться, не желая терять столь выгодное дело. Тогда Глебов отправил в губернию следователя П. Н. Крылова, который угрозами, пытками и тюремным заключением выбил из купцов признания в якобы хищениях на десятки тысяч рублей, а затем арестовал вице-губернатора Вульфа и сам стал управлять губернией, поднося крупные взятки тому же Глебову. При Петре III Глебову все сходило с рук, но после восхождения на престол Екатерины II отношение к нему радикально поменялось. Расследование было доведено до конца.

В 1764 году Екатерина Великая собрала Сенат и обратилась к ним со следующими словами: «Сегодня я приехала с вами поговорить о таком деле, которое четыре года на сердце моем лежало. Я оное окончить способа не находила, не нарушая справедливости, то есть иркутского следователя Крылова. Я ныне к вам назад привезла сенатский доклад 1762 года, в котором нахожу одну только ясно выведеннную вину Крылова, по которой он именным указом блаженной памяти тетки нашей Императрицы Елизаветы Петровны лишен всех чинов и, скован, привезен сюда, сиречь арестование Иркутского вице-губернатора Вульфа. На все прочее, в сенатском докладе мне представленное, я смотрю как на неоконченное, следственно, оные решить не могу. Моя воля есть, чтоб Сенат кратчайшим и законным образом окончил то, что по правосудию принадлежит. Крылову же Сенат имеет, применяясь к нашему милосердию и взирая на семилетнее нынешнее его состояние, определить правосудный жребий, не докладывая уже более нам. Осталось только упомянуть о генерал-прокуроре Глебове, который в сем деле по крайней мере оказался подозрительным и тем самым уже лишил себя доверенности, соединенной с его должностью; но как генерал-прокурор никем, кроме нас, не судим, то представляем себе должностию его впредь диспонировать, а ему отныне сим чином не писаться. При сем за благо нахожу сделать вам примечание, сколь страшные следствия имеет те дела, кои страстию производятся, и до таких дерзостей доводят, когда вместо законов руководствуют, чего нигде так не видно, как из сего дела».

3 февраля 1764 года Глебов был уволен со службы с присвоением чина генерал-поручика, но с запрещением занимать правительственную должность, хотя и это ограничение было вскоре снято.

Губернская реформа 1775 года, направленная на создание эффективных местных органов власти, не могла обойти стороной проблему взяточничества. Уже в самом законодательстве, регулирующем реформу, содержался призыв к губернским властям активно бороться со взяточничеством. В последующих указах, касающихся губернаторов, императрица настойчиво требовала пресекать любые попытки взяточничества среди подчинённых.

Екатерина II проявила мудрость, оставив на своих постах генерал-губернаторов. Она понимала, что прежние уже достаточно обогатились, а новым ещё только предстоит это сделать. Это решение было продиктовано трезвым расчётом и остаётся актуальным и по сей день.

Для просмотра ссылки необходимо нажать Вход или Регистрация