Суть дела
В соответствии с оспариваемым положением, если негосударственный пенсионный фонд планирует использовать дистанционный способ получения сведений и документов, необходимых для идентификации клиентов, то он самостоятельно в своих внутренних документах определяет порядок и форму представления сведений и документов (например, нотариальное заверение, заверение документов клиентом, заверение документов самим негосударственным пенсионным фондом, в котором обслуживается данный клиент, представление сведений и документов в форме электронного документа, подписанного его простой электронной подписью или усиленной квалифицированной электронной подписью).
Заявитель не согласился с тем, что негосударственный пенсионный фонд в своих внутренних документах вправе определить возможность использования для идентификации клиента сведений и документов в форме электронного документа, подписанного простой электронной подписью.
Аматуни считает, что данное положение не соответствует абзацу 14 статьи 3, абзацу 1 пункта 5 статьи 7 Закона о противодействии легализации (отмыванию) доходов, так как обязательным условием подтверждения идентификационных сведений и документов и их копий в электронной форме, по мнению административного истца, является использование исключительно усиленной квалифицированной электронной подписи.
В свою очередь Банк России заявленное требование не признал, ссылаясь на то, что Письмо издано в пределах предоставленных ему федеральным законом полномочий и в соответствии с действующим законодательством, не обладает нормативными свойствами и не содержит правил поведения, обязательных для неопределённого круга лиц.
Позиция ВС
Оспариваемое Письмо не обладает нормативными свойствами, поскольку сформулированные в нём разъяснения не изменяют и не дополняют гражданское законодательство и законодательство о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путём; оно носит информационно-разъяснительный характер и не содержит результатов толкования норм права, которые используются в качестве общеобязательных в правоприменительной деятельности в отношении неопределённого круга лиц, указывает ВС.
Таким образом, Письмо не подлежало государственной регистрации в соответствии с Правилами подготовки нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти, а его издание не требовало официального опубликования.
Высшая инстанция отмечает, что Закон о противодействии легализации (отмыванию) доходов и принятые в соответствии с ним нормативные правовые акты Банка России, закрепляя право соответствующих организаций на использование электронных документов, подписанных усиленной квалифицированной электронной подписью, не определяют конкретный способ заверения сведений и копий документов, предоставляемых в целях идентификации клиента.
Указанные правовые акты также не содержат запрета на использование электронных средств связи для получения таких сведений и документов, а также на их заверение простой электронной подписью, предоставляя кредитным и некредитным финансовым организациям возможность самостоятельно определять способ заверения копий документов в целях противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путём, и финансированию терроризма, разъясняет Верховный суд.
«Ссылку Аматуни Л.А. на то, что указанный правовой подход противоречит пункту 17 письма Росфинмониторинга от 15 февраля 2019 года №04-02-01/3276 нельзя признать обоснованной, поскольку разъяснение, изложенное в этом письме, не носит нормативного правового характера, представляет собой позицию уполномоченного должностного лица названной службы относительно требований к надлежаще заверенным копиям документов для идентификации клиентов, которая была доведена до сведения лизинговых компаний в ответ на соответствующий вопрос», — отмечает ВС.
